Рисунок Огастаса Джона, изображающий...

Рисунок Огастаса Джона, изображающий ирландского писателя Джеймса Джойса (рис. 18.7), проиллюстрирует момент, который представляется достаточно очевидным, но о котором все же следует сказать: когда свет падает на неровную поверхность, какой является поверхность лица, формы участков света и тени определяются конкретной формой поверхности (лица). На другом лице, освещенном точно тем же источником, под тем же углом, формы светотени будут другими (см. рис. 18.5).

Из этого утверждения логически следует, что верно и обратное: из определенных форм светотени возникает строго определенное лицо. Измените эти формы, и лицо станет другим. Вспомните скрытые изображения слов FLY и WIN, и вы увидите связь с данным выше утверждением: если бы слова были другими, иными были бы и белые, и черные формы.

Прежде чем вы скажете, что это совершенно очевидно, поспешу добавить, что самой удивительной (но и самой требовательной) вещью в видении и рисовании светотени является то, что каждая форма уникальна. Никаких обобщений; нет двух одинаковых форм. Когда Огас-тас Джон рисовал портрет Джойса, например, он должен был воспринимать тень, отбрасываемую на лицо Джойса его очками, как уникальный пример. На строго конкретную форму тени оказывают воздействие и конкретная форма очков, и конкретная форма лица Джойса, и конкретное освещение. Если бы это был другой человек, или другие очки, или другое освещение, тень, отбрасываемая очками, была бы другой. Более того, если бы сам Джойс позировал в несколько ином положении, например, повернувшись к художнику на четверть оборота, светотень была бы совершенно иной, хотя это было бы то же самое лицо - и каждую форму пришлось бы воспринимать заново, такой, какой она была бы на самом деле, иначе художник не добился бы и малейшего сходства.

Эта информация не обрадует ваш Л-режим. Как мы уже видели раньше, такое видение прямо противоречит потребности Л-режима отыскать общее правило и руководствоваться им. Кроме того, формы света и тени, возникающие, например, на человеческом лице, никак не связаны со старыми символическими формами, которые развились в детстве и привязаны к словам и категориям (глаза, нос, рот, уши и так далее). Однако возникает парадокс (для успокоения Л-режима): если формы светотени на лице нарисованы точно так, как вы их видите, - то есть обеспечивают ровно столько намеков на черты лица, сколько нужно, и не более, - воображение само проецирует все черты лица на формы теней, получая глаза, нос, рот, уши и все остальное! Например, если вы смотрите на левый глаз Джойса, разве вы не видите сами глаз, радужку, веки, выражение? Теперь переверните книг}' и взгляните на левый глаз. Вы увидите, что там ничего нет - ни глаза, ни радужки, ни век, ни выражения. Есть лишь пятно тени. Верните книгу в обычное положение. Теперь вы видите, что это вы сами наложили все перечисленные детали на рисунок, пользуясь своим воображением? Важно отметить, что ваше воображение всегда получает правильное изображение. Художнику нет нужды рисовать все детали; достаточно пары намеков - и Огастас Джон дал нам именно это, не больше.